POEMS: Stranger
|
***
В лесу боюсь услышать я шептание ветвей. Напоминает мне оно припев души моей. Я в городах боюсь людей, боюсь их странных лиц. У них жестокие глаза и клювы, как у птиц. Скитаюсь по дорогам я, сплю в поле на траве. Воспоминаний не храню в стеклянной голове. |
***
In the forest, I am afraid to hear branches whispering. The sound reminds me of my soul's refrain. In cities, I am afraid of people, afraid of their strange faces. Their eyes are cruel, and they have beaks just like birds. I roam the roads, sleep in the field on the grass, And don't keep memories in my head made of glass. |
|
Странник
1. Здесь каждую весну цветут каштаны, Почти как там, откуда я пришел. И этим зазеркальным сходством странным Меня здесь всё пугает: море, мол… Свое «почти» есть у любой былинки. На реквизит похож забытый зонт. Упрямо упираются тропинки В небрежно проведенный горизонт. И голос моря стал ворчаньем нудным. Ничто меня не радует уже. А вечерами холодно и людно В моей отцветшей навсегда душе. 2. И однажды по дорогам сонным, Устланным осеннею листвой, Не надеясь больше быть прощенным, Я вернулся в старый город свой. Там, блестя сквозь веки фонарями, Выгибали улицы хребты. Город что-то прятал за дверями. Чуть качались в пустоте мосты... Мне так часто снился этот город... Может, этот город – только сон? Запахнусь, и подниму свой ворот, И ступлю на зыбкий небосклон. |
Wanderer
1. <about> Chestnuts bloom here every spring, Almost like where I came* from. This strange looking-glass resemblance Scares me in everything here: the sea, the pier... Every blade of grass has its own "almost". A forgotten umbrella looks like a prop. Little paths stubbornly dead-end Into the sloppily drawn horizon. The voice of the sea has turned into tiresome nagging. Nothing makes me happy anymore. And in the evening, it is cold and crowded In my soul, which will never bloom again. 2. <about> So one day, following sleepy roads Covered with autumn leaves, Without any hope of ever being forgiven, I came back to my old city. There, with street lights gleaming through their eyelids, Avenues were arching their backs. The city was hiding something behind the closed doors. Bridges were swaying lightly in the emptiness... I have seen this city so often in my dreams... Perhaps this city is just a dream? I will wrap my coat tighter around me, and pop my collar, And step onto the unsteady sky. *In both poems above, the narrator is male. This is evident only in Russian, where past tense verbs are gendered. |
***
Перед тем, как захлопнется жизнь,
Словно ларчик с таинственным кладом,
Я тебя навещу – берегись.
Я приду повидаться – так надо.
Я приду – ты узнаешь меня –
Так же прям, так же строг, так же верен.
Будет грязной твоя простыня.
Будут заперты окна и двери.
И наполнится лицами мгла.
Я приду – и мне нужно так мало:
Чтобы ты перед смертью смогла
Вспомнить, как ты меня предавала.
Перед тем, как захлопнется жизнь,
Словно ларчик с таинственным кладом,
Я тебя навещу – берегись.
Я приду повидаться – так надо.
Я приду – ты узнаешь меня –
Так же прям, так же строг, так же верен.
Будет грязной твоя простыня.
Будут заперты окна и двери.
И наполнится лицами мгла.
Я приду – и мне нужно так мало:
Чтобы ты перед смертью смогла
Вспомнить, как ты меня предавала.
***
Я пошел по дороге, ведущей на юг.
Солнце плавило горы на мили вокруг.
Там я его встретил. Темней, чем смола,
Были два его черных крыла.
И, в лицо не взглянув мне, сказал он слова,
Тише, чем шелестит на могилах трава.
Он сказал мне слова и оставил меня
Посреди раскаленного дня.
«Если встретишь обманщика, если встретишь карманника,
Игрока, короля или вечного странника,
Если встретишь безумца в полночном бреду,
Расскажи им, что я к ним приду».
Я пошел по дороге, ведущей на юг.
Солнце плавило горы на мили вокруг.
Там я его встретил. Темней, чем смола,
Были два его черных крыла.
И, в лицо не взглянув мне, сказал он слова,
Тише, чем шелестит на могилах трава.
Он сказал мне слова и оставил меня
Посреди раскаленного дня.
«Если встретишь обманщика, если встретишь карманника,
Игрока, короля или вечного странника,
Если встретишь безумца в полночном бреду,
Расскажи им, что я к ним приду».
Гордыня
1.
Мы чужие в этом мире,
Нас боятся, ненавидят,
И потому мы прячем
Наши радужные крылья.
Как открыть красу незрячим?
Мы со всеми не умеем
Вместе плакать и смеяться.
Нас, изгоев, сторонятся
И не знают, что владеем
Удивительным богатством.
2.
- Может быть, ты боишься?
Не можешь как люди жить?
- Мне предлагаешь сменить
Мой голос звонкий и чистый
На право слиться с толпой?
Русалочий хвост – на ноги?
Такой не найти дороги,
Где я не буду чужой.
3.
Не надо людям верить.
Запри покрепче двери
Своей больной души.
Будь лучше датским принцем,
Но дружбой со зверинцем,
Мой милый, не греши.
1.
Мы чужие в этом мире,
Нас боятся, ненавидят,
И потому мы прячем
Наши радужные крылья.
Как открыть красу незрячим?
Мы со всеми не умеем
Вместе плакать и смеяться.
Нас, изгоев, сторонятся
И не знают, что владеем
Удивительным богатством.
2.
- Может быть, ты боишься?
Не можешь как люди жить?
- Мне предлагаешь сменить
Мой голос звонкий и чистый
На право слиться с толпой?
Русалочий хвост – на ноги?
Такой не найти дороги,
Где я не буду чужой.
3.
Не надо людям верить.
Запри покрепче двери
Своей больной души.
Будь лучше датским принцем,
Но дружбой со зверинцем,
Мой милый, не греши.
***
Cквозь тонкий снег видна земля,
Но черные следы не тают.
Идешь походкой короля,
Сутулости не замечая.
Решил: останешься один, -
И в позолоченной короне
Проводишь дни среди руин
На плесенью обитом троне.
А по ночам – уже слугой –
Счищаешь грязь с сапог высоких
И говоришь с самим собой:
«Господь жалеет одиноких…».
Cквозь тонкий снег видна земля,
Но черные следы не тают.
Идешь походкой короля,
Сутулости не замечая.
Решил: останешься один, -
И в позолоченной короне
Проводишь дни среди руин
На плесенью обитом троне.
А по ночам – уже слугой –
Счищаешь грязь с сапог высоких
И говоришь с самим собой:
«Господь жалеет одиноких…».
***
Заблудившись на снежной равнине,
Облаков оглушённые ватой,
Тихо ждём, когда солнце остынет
И закроет ладони заката.
Кто мы: странники или изгои?
Завернувшись в звериные шубы,
Тихо ждём, когда ветер завоет
И, смеясь, поцелует нас в губы.
Нам кострами не велено греться,
И нельзя добиваться ответов.
Тихо ждём, когда вещее сердце
Нас спасёт обещанием лета...
24 января, 2021
***
На картах мира больше нет
Страны с лиловыми лесами,
Где звёзд касались мы руками
И небо пело нам в ответ.
Исчезли брызги городов,
Сплетенья рек, озёр лоскутья,
Дорог железных перепутья,
Морские входы для судов...
Осталось лишь мерцанье грёз
Да лабиринт воспоминаний,
Где бродят тени без названий
Среди заснеженных берёз.
31 января, 2021
Заблудившись на снежной равнине,
Облаков оглушённые ватой,
Тихо ждём, когда солнце остынет
И закроет ладони заката.
Кто мы: странники или изгои?
Завернувшись в звериные шубы,
Тихо ждём, когда ветер завоет
И, смеясь, поцелует нас в губы.
Нам кострами не велено греться,
И нельзя добиваться ответов.
Тихо ждём, когда вещее сердце
Нас спасёт обещанием лета...
24 января, 2021
***
На картах мира больше нет
Страны с лиловыми лесами,
Где звёзд касались мы руками
И небо пело нам в ответ.
Исчезли брызги городов,
Сплетенья рек, озёр лоскутья,
Дорог железных перепутья,
Морские входы для судов...
Осталось лишь мерцанье грёз
Да лабиринт воспоминаний,
Где бродят тени без названий
Среди заснеженных берёз.
31 января, 2021